Hogwarts World

Ф а н ф и к ш н

Ф а н – А р т

В и д е о

И н т е р а к т и в

Нарциссизм

Ты сидишь на холодном полу, сердце колотится как безумное, дыхание учащается. Острый серп луны режет темноту комнаты, тонкий луч путается в прядях волос и насквозь прокалывает серые глаза, заставляя их светиться. Сегодня луна странно стеснительна, в зеркале ты видишь лишь силуэт собственного тела, но твои бесстыжие глаза хотят видеть больше. Сейчас полночь, все спят, и ты совсем один, потому что не хочешь, чтобы кто-то увидел, как ты сидишь перед зеркалом, глядя на себя, раздеваясь, касаясь своего тела.

Ты совсем недавно обнаружил, как на тебя действует собственное отражение. Ты торжественно пообещал себе, что больше не будешь этого делать, а будешь как все нормальные парни – трогать сам себя в собственной постели, разрешишь это девушке или ещё кому-нибудь, но только не перед зеркалом. Но ты не можешь остановиться и сказать себе нет; это слишком эротично, слишком притягательно, как наркотик. Когда все твои соседи по спальне засыпают, ты выбираешься из спальни и находишь зеркало, хоть какое-нибудь зеркало, и делаешь это так часто, как только выдаётся такая возможность. Зеркало стало твоим фетишем, ты помешался на нём, ты больной. Твои глаза – твой главный враг, извращённый, ненормальный, и иногда тебе хочется выколоть их или ослепить себя заклинанием, сделать всё что угодно, лишь бы не смотреть на себя.

Дрожащей рукой ты расстёгиваешь пуговицы рубашки, одну за другой. Ты так возбуждён, что кровь приливает к голове, и она кружится. Ты не помнишь, куда бросил галстук, стараясь побыстрее раздеться, но думаешь, что найдёшь его, когда доделаешь своё дело. Вся остальная одежда кучей валяется рядом, буквально сорванная с тела в страстном, туманящем сознание порыве, ведь ты несколько дней мучился от неудовлетворённого желания. Вторая рука уже в боксёрах, поглаживает напряжённый член, а собственное отражение в зеркале лишь подогревает тебя.

В конце концов, рубашка расстёгнута, теперь руки могут делать всё, что им заблагорассудится. Да, ты трогал себя и раньше, но это было совсем по-другому. Теперь тебе видно своё лицо, шею, волосы; ты можешь созерцать себя, отмечая, насколько красиво твоё тело, когда оно корчится и вздрагивает от твоих собственных прикосновений, как каждый раз твоё лицо искажается от желания, когда ты гладишь себя. Ты не контролируешь движения собственной руки, когда она сама рассеянно треплет серебристые волосы, портя аккуратную причёску, которая тебе так нравится. Трудно удержаться от прикосновения к собственным волосам, когда они такие мягкие и пушистые, как у ребёнка.

Но на этом ты не останавливаешься, собственное отражение затягивает тебя в зеркало всё сильнее и сильнее. Ты приникаешь к зеркалу, от дыхания оно запотевает; твои глаза смотрят на тебя.

Ты пристально смотришь на свои губы. Ты вздрагиваешь, когда с них срывается твоё собственное имя в перерывах между глубокими вдохами и судорожными глотками воздуха. Твои губы такие мягкие и нежные, что тебе самому хочется поцеловать их, попробовать на вкус то, что сводит с ума девушек из Слизерина. Ты проводишь языком по нижней губе, инстинктивно придвигаешься ближе к зеркалу, пытаясь соединиться с тем, кто в нём, но стекло мешает. И тогда ты вспоминаешь, что в комнате ты один, а второй – лишь твоё отражение.

Твои губы. Ты посасываешь и кусаешь их, иногда так сильно, что прокусываешь насквозь, но ты не осознаёшь этого, пока не становится слишком поздно. На следующий день тебе больно, прокушенные губы саднят, но тебе это нравится, хотя и не должно, ведь ты понимаешь, что это неправильно. И в то же время это напоминание о полученном удовольствии, которое ты доставляешь сам себе.

Ты смотришь в свои глаза. Полузакрытые, скрытые тенями, они закатываются от острого наслаждения, но ты концентрируешься и заставляешь их смотреть на себя. Твои глаза – окна в извращённое счастье; ты вглядываешься в зеркало и смотришь на своё тело, полностью скрытое тенью, но всё равно выставленное на показ и такое желанное.

Твои глаза. Тебе нравятся собственные глаза. Они как всегда бледные и ничего не выражающие, но сейчас ты видишь в них огонь желания и в то же время странную панику, она тебя словно провоцирует, заставляя доделать начатое, погрузиться в собственный оргазм. И ты делаешь это.

И хотя твои глаза инстинктивно хотят закрыться, ты упорно продолжаешь вглядываться в себя. Ты стоишь к зеркалу так близко, что отчётливо видишь щёточку длинных чёрных ресниц, а на уставших от пристального взгляда глазах выступают слёзы. Ты красивый и ты это знаешь; ты такой красивый, что внезапно пьянеешь от осознания собственной красоты и совершенства.

Наконец ты закрываешь глаза и кончаешь, и тебе так хорошо, как не было никогда в жизни. Влажным лбом ты прислоняешься к зеркалу, потому что нет сил стоять прямо, зеркало приятно холодит влажную разгорячённую кожу. Всё закончилось слишком быстро, и ты снова открываешь глаза.

Перед глазами всё расплывается, но ты видишь, как медленно темнеют серебристые волосы, сначала становясь серыми, а потом и вовсе чёрными. Бледные глаза наливаются привычным насыщенно-зелёным, словно на их дне изумруды. Ты чувствуешь, как проступает на коже лба шрам, и ты не можешь больше смотреть на себя. Желание пропало, похоть исчезла, и теперь ты чувствуешь себя каким-то грязным, опустошённым и одиноким. Ты отворачиваешься от своего истинного отражения, одеваешься и отправляешься спать.

© Made by Emka